Справочник «Сюжеты»

Бирон (Biron) Эрнст Иоганн
(1690—1772)

Регент Российской империи и герцог Курляндии и Семигалии, из остзейских дворян, граф Священной Римской империи.
Семейную фамилию Бирен или Бюрен нем. Bühren поменял на офранцуженную фамилию Бирон (von Biron) по созвучию с фамилией семейства французских герцогов.
Курляндский дворянин, граф (1730), фаворит русской императрицы Анны Иоанновны. С 1718 находился при её дворе в Курляндии, в 1730 в качестве обер-камергера её двора приехал в Россию. Имел огромное влияние на императрицу. В 1737 при содействии Анны Иоанновны был избран герцогом Курляндии, которой управлял из Петербурга. По завещанию Анны Иоанновны Бирон после её смерти (17 октября 1740) стал регентом при несовершеннолетнем императоре Иване VI Антоновиче, что вызвало недовольство русского дворянства. В результате борьбы за власть, вылившейся в дворцовый переворот, 9 ноября 1740 Бирон был арестован. Правительницей стала мать Ивана VI — Анна Леопольдовна. Бирон по обвинению в «захвате регентства» и стремлении завладеть престолом был приговорён к смертной казни, заменённой ссылкой в Пелым, с 1742 — в Ярославль. Пётр III вернул Бирона в Петербург; Екатериной II он был восстановлен на курляндском герцогском престоле.
Второй сын Карла фон Бирена (Бюрена) и Гедвиги-Катарины, урожд. фон дер Рааб, родился 23 ноября (13 ноября ст. стиля) 1690 на родовой мызе Кальнцем, Курляндия (ныне пос. Калнциемс, Латвия). Сведения о его жизни до 1718 фрагментарны и плохо поддаются проверке. Сообщается, что Эрнст Иоганн был послан учиться в Кёнигсбергский университет, однако его имя в списках студентов пока не обнаружено[1]. К. Манштейн утверждает, что молодой Бирон пытался получить место камер-юнкера при супруге наследника российского престола Алексея Петровича, но ему было отказано по причине низкого происхождения[2]. Княгиня Наталия Долгорукая пишет в своих воспоминаниях, что Бирон занимался сапожным ремеслом и даже шил сапоги ее дяде[3], что также не находит подтверждения в других источниках.
Согласно воспоминаниям самого Бирона[4], к 1740 он находился на службе Анны Иоанновны уже 22 года, что позволяет отнести к 1718 его появление при курляндском дворе, куда он был принят по протекции канцлера Курляндии Иоганна Кейзерлинга, либо, по другим сведениям, обер-гофмейстера герцогини Курляндской Петра Бестужева-Рюмина[5]. Бирон занимал при дворе должности секретаря герцогини, с 1720 управляющего ее имением Вюрцау (Вирцава), в 1722 назначен камер-юнкером, обер-камер-юнкером (к 1726), затем после 1727 камергером. 25 февраля 1723 женился на фрейлине герцогини Анны, Бенигне Готтлиб фон Тротта-Трейден (1703—1782), которая, по официальной версии, родила ему троих детей. Около 1722 находясь в Кёнигсберге, участвовал в уличной драке с городской стражей, в результате которой один стражник был убит. Несколько месяцев провел в тюрьме, откуда был выпущен с обязательством уплатить 700 рейхсталеров штрафа, о чем сохранилось его письмо в архиве П. Я. Дашкова. Исполняя поручения герцогини Анны, а также сопровождая ее в поездках, несколько раз был в России, где получил известность при императорском дворе, в том числе как знаток лошадей.
Когда Анна была избрана на русский престол, она взяла его с собой в Россию. По случаю своей коронации она назначила Бирона 28 апреля 1730 обер-камергером (тогда это была придворная должность, а не звание), «с рангом действительного генерала».
В том же году Бирон получил диплом на титул графа Священной Римской империи. В 1737 избран при содействии России курляндским дворянством на место последнего герцога из рода фон Кеттлеров — Фердинанда и с этого времени стал именоваться «божией милостью Эрнст-Иоганн герцог Курляндский». Король польский Август III, обязанный своим престолом России, согласился признать эту кандидатуру. России было выгодно иметь во главе Курляндии человека, который вполне от неё зависел бы. К этому стремился ещё Петр Великий.
В царствование Анны Иоанновны Бирон управлял своим государством из Петербурга. Как герцог Курляндский, он был всегда верен интересам России и не позволял себя увлечь подарками ни прусскому королю, ни императору Священной Римской империи.
Лица, писавшие о царствовании Анны Иоанновны во второй половине XVIII века, рисуют Бирона злым гением России со дня его появления здесь (княгиня Н. Долгорукова, Миних, его адъютант Манштейн и др.). По изображению этих авторов, Бирон был человеком в высшей степени грубым, необразованным, корыстолюбивым и кровожадным. На нём тяготело обвинение в господстве иностранцев, в жестокостях и казнях, совершавшихся будто бы по приказанию иностранца-временщика, в казнокрадстве и в разорении русского народа. Государством действительно управляли иностранные министры (Миних и Остерман), но они были выдвинуты Петром Великим, усвоили его традиции и действовали в интересах России; к тому же их разделяла с Бироном непримиримая вражда. Бирон не вывез с собою в Петербург массы курляндцев, и они не составили собою ничего сплочённого, подобного тому, как впоследствии голштинцы при Петре III. Президенты большинства коллегий, как и большинство сенаторов, были русские. Много было иностранцев в армии и среди дипломатов, но их много было там и при Петре Великом. Бирон был очень невысокого мнения о русских и не скрывал этого; но наряду с этим такая осведомлённая свидетельница, как леди Рондо, отмечает у него желание не раздражать русских неуважением к их обрядам. Этим подтверждаются известия других иностранцев, что он искал популярности. Наконец, в нём находили поддержку многие русские государственные люди, например, передовой человек в крестьянском вопросе Анисим Маслов. Бирон поддерживал на Украине князя Шаховского против Миниха и ввёл в кабинет министров Бестужева-Рюмина против Остермана. Политических преследований в царствование Анны было очень много, но Бирон не был в них заинтересован. В них были заинтересованы лично императрица и лица, которым она была обязана неограниченной властью (С. А. Салтыков, Феофан Прокопович, граф Г. И. Головкин, особенно Остерман; среди доносчиков были такие люди, как Татищев и Миних).
Имевшая мало прав на престол, императрица очень ревниво относилась к тому, что говорили в народе о её правах. Правда, в делах об оскорблении величества постоянно фигурирует имя Бирона и его отношения к императрице, но в этих случаях оскорблённой является сама императрица, а не Бирон. И позже, при императрице Елизавете, секли кнутом и резали языки тем, кто говорил об отношениях Бирона к её предшественнице. В деле Волынского фигурировала жалоба Бирона, но она была очень незначительным фактом среди массы других обвинений. Некоторые лица при Анне были, несомненно, обязаны своим избавлением от опалы Бирону (например, Куракин). Рассказы о страшном корыстолюбии Бирона основаны главным образом на голословном уверении историка Болтина, что Бирон забрал себе недоимки на многие миллионы рублей, а государство вконец разорил. Точно так же не доказано и выставленное Татищевым обвинение, что Бирон при помощи своего клиента Шемберга эксплуатировал в свою пользу лучшие русские горные заводы и другие промыслы. Но имеются несомненные доказательства того, что он неоднократно отклонял от себя крупные денежные подарки, очень обычные для того времени. Из подарков государыни самым крупным были 500 тыс. рублей, пожалованные ему по случаю заключения мира с Турцией, из которых, однако, он получил не все, а только 100 тыс. рублей.
Вообще деятельность Бирона при Анне Иоанновне и степень его влияния очень мало поддаются точному определению. Во всяком случае, мысль о его регентстве была выдвинута не немцами, а русскими вельможами (кабинет-министр князь Черкасский, генерал-прокурор князь Трубецкой, князь Куракин, граф Головин, граф М. Головкин и в особенности Бестужев-Рюмин).
Сделавшись регентом после смерти императрицы Анны в силу её завещания (в октябре 1740), Бирон искал популярности среди русского общества и стал добросовестно заниматься делами. Не любивший его французский посланник Шетарди пишет: «Он непрерывно занят тем, что может его сделать угодным народу; последний много терпел от затруднений и медлительности, которыми отличалось ведение здешних дел; для того чтобы сократить срок делопроизводства, Бирон отправился третьего дня в сенат, оставался там по крайней мере четыре часа и будет туда являться отныне каждый четверг». И действительно, первые меры регента отличались, как отмечает и С. М. Соловьёв, гуманностью.
Однако с самого начала его правления между ним и родителями императора Иоанна Антоновича начались недоразумения. Был открыт заговор, имевший целью устранить регента и поставить на его место принца Брауншвейгского или его супругу. Не подлежало сомнению, что принц имел связи с заговорщиками. Бирон апеллировал к собранию кабинета, сената и генералитета, которое единогласно стало на его сторону. Отцу императора пришлось публично выслушать крайне резкое замечание от начальника Тайной канцелярии А. И. Ушакова. Между тем матери императора, Анне Леопольдовне, предложил свои услуги старый фельдмаршал граф Христофор Миних, который арестовал в ночь на 9 ноября 1740 герцога Курляндского вместе с его женой. Бирон был предан суду, и ему было поставлено в вину, по меткому выражению того же Шетарди, даже и то, что он принимал награды и подарки от императрицы.
Главные обвинения против Бирона были выставлены следующие: «захват» регентства, «небрежение» о здоровье покойной государыни, желание удалить царскую фамилию из России с целью завладеть престолом и притеснения русских. 18 апреля 1741 был обнародован манифест «о винах бывшего герцога Курляндского». Он был приговорён к смертной казни, но помилован Анной Леопольдовной как правительницей государства. Бывший регент был отправлен из Шлиссельбурга в Пелым под строгим надзором. Он впал в мрачное настроение духа и стал готовиться к смерти.
Когда на престол вступила Елизавета, которой он оказал некоторые услуги, она вспомнила изгнанника и перевела его на житьё в Ярославль, но не решилась отпустить на родину. Павший временщик написал для государыни записку, в которой оправдывался в возведённых на него обвинениях, в том числе и в захвате регентства. Впоследствии Екатерина II находила эту записку заслуживающей доверия.
Пётр III вызвал Бирона в Петербург, возвратил ему ордена и знаки отличия, но не вернул Курляндского герцогства, которое прочил своему дяде, герцогу Георгу Голштинскому. Екатерина II восстановила бывшего временщика на курляндском герцогском троне, причём Бирон обязался пропускать через Курляндию русские войска, не вступать ни в какие сношения с врагами России, оказывать веротерпимость православным и разрешить постройку православного храма. Эти условия вызвали величайшее неудовольствие Курляндского дворянства. Он отказался от власти в пользу сына своего Петра. Вскоре Бирон умер, 82 лет от роду, в Митаве, где и был погребён в герцогском склепе. Гроб его впоследствии был открыт, и тело оказалось удивительно сохранившимся. Вполне сохранилась даже андреевская мантия, в которой он завещал себя похоронить.

Латвия, 2012, Эрнст Иоганн Бирон